Дыхание начинало сбиваться. Но сила воли заставляла ноги ускорять ритм, но и не снижая максимального контроля за сцеплением над очень скользким, постоянно натертым до блеска и, как следствие мокрым, кафельным полом. Ведь покалеченный хирург нужен больнице не больше, чем глухому – слуховой аппарат или слепому бинокль. А еще не хотелось рисковать жизнью пациента, к которому он спешил. Это было другое крыло больницы. Вдобавок Джон перекручивал в голове недавно изученные им данные о пневмонии. И если он не ошибается, то ему неоднократно приходили в голову мысли именно об этом человеке в 17й палате. Этому была одна важная причина. Именно ее Джон и пытался сейчас вспомнить. Осталось не очень долго бежать до кабинета того злосчастного лечащего врача. В голове крутилось много мыслей о последствиях болезней легких. Однако одна идея удерживалась в голове – дать смачного пинка этому парню.
И вот наконец пятая дверь справа от запасного выхода открылась и оттуда вышел знакомый мужичок, лет двадцати пяти. В ушах у него торчали провода с музыкой, играющей что-то сильно долбящее. Он не видел Джона и, стоя к нему спиной, покачивался из стороны в сторону. Уголок рта у доктора Сильвервинда дернулся вверх.
Звук был что надо. А удар выглядел очень забавно. И эффект тоже не заставил себя ждать. Паренек подлетел вверх на метр, хватаясь за пораженное место. Затычки вылетели из ушей непроизвольно, а из глотки вырвался непроизвольный и сильно протяжный звук: «Уииииии!».
Затем последовал оборот назад и еще более пронзительный крик:
-Джонни! Какого черта ты делаешь? Больно же. Ты подлый, гадкий и, вообще, нехороший человек.
- А что ты тут раскорячился посередине коридора? Мне между прочим на срочный вызов надо. Плюс ты слушаешь музыку в коридоре – я могу заставить тебя мыть женские туалеты.
Паренек на секунду замешкался, а потом повернулся лицом к Джону и нагло посмотрел ему в глаза. Уголок его рта дернулся. Он знал что ответить.
Его звали Сэм. Он и Джон учились вместе. У обоих не было никаких выдающихся талантов во время обучения. Однако после начала практики, Джон вырвался вперед у всей группы, оставив Сэма далеко позади. Но друзьями они остались. И, как говорят, противоположности притягивают. У одного была работа и лучший друг, но никакого счастья в жизни кроме этой больницы, а у другого была семья, два ребенка, много хороших, надежных товарищей и один лучший друг, но не было нормального заработка и постоянно приходилось задерживаться допоздна на работе. Но они дополняли друг друга. В полной мере, это проявлялось в перерывах между операциями. Когда врачи собирались в кофейной, Джон и Сэм страивали необыкновенные споры, драки, приколы и подобные фокусы на глазах у народа. Иногда собирались единомышленники. И тогда дело доходило до того, чтоб плясать, на столе у главврача. Но это было редко. И всеже когда они были вдвоем, никогда не было скучно.
Однажды дело дошло до того, что Сэм почти разделся догола при половине клиники. Когда ему показали фоту со смонтированной на нее лицом, Сэм с криком «Хрен вам всем! Это не я! У меня на заднице нету этого шрама», начал расстегивать брюки, пытаясь доказать, что там его действительно нету. Помимо нереального шока мужской и еще большего шока женской части посетителей, раздавались обмороки, приступы не прекращаемого часами смеха. Вроде кто-то даже щелкнул затвором фотоаппарата. Рядом сидящий охранник и Джон еле удержали его до полного оголения. Но зато все убедились в том, что фотография и правда была смонтирована! С тех пор Сэм уже не так яростно и импульсивно реагировал на подобные выходки, несмотря на то, что они повторялись неоднократно. Теперь он не заморачивался на подобном и реагировал шуткой на шутку.
И сейчас у него уже был ответ на относительную угрозу. Джон явно был не в духе. Сэм знал, что это поправимо.
- Понимаете, доктор Сильвервинд, - с чувством издевки сказал он,- у моего пациента – парня тридцати двух лет, страдающего ожирением, проблемы с желудком. Сейчас он сидит на толчке и его организм издает такие звуки, что находится рядом можно только при одном условии - слушать тяжелый рок на полную громкость.
И, как бы в ответ из соседней палаты сначала донесся рычащий звук организма, а потом, в той же тональности рычащий голос его владельца. Лицо Джона перекосило от шока. У него даже, задергался глаз.
- Теперь Вы понимаете меня доктор?- продолжил Сэм, - что если его «трели» продолжатся – я не должен буду уйти в другое крыло больницы, чтобы спокойно изучать документы.
Джон в ответ нервно кивнул. И еще через мгновение расцвел в улыбке. Он похлопал друга по плечу.
- Черт тебя побери, а ты стал хорош! Я даже удивился. И правда веская причина.
- Это была великая месть! Но все же Джонни, я не могу понять за что ты мне дал такого смачного пинка!
- Прости, если честно он предназначался для Майкла, кажется. Но ты просто первым попал под руку.
- Ах ты! Даже слов не хватает сказать кто ты.
- И не надо, - лицо Джона снова стало серьезным, - мне надо спешить. Срочный вызов. Похоже на пневмонию.
- Ага. Понимаю! Иди. И, между делом, заодно передай поцелуй для Мэри.
Джон в ответ хмыкнул и начал движение в сторону реанимационной.
- Думаю, ты сам сможешь ей все передать. Я попрошу, чтоб она к тебе зашла. Известно же, что ты к ней неравнодушен.
Сэм хмыкнул, но не стал опровергать это. Он просто одел наушники и сел на скамейку в ожидании, пока пациент закончит исполнять свою симфонию.
Как только Сэм скрылся за поворотом, Джон в три раза ускорил бег. На форсаже он влетел в реанимационную и чуть не влетел в Майкла – ту самую цель, которая должна была получить пинка.
Напряжение сильно чувствовалось в воздухе. Предстоял серьезный разговор.

Тока мне интересно: он вообще на этот срочный вызов добежит? А то и полы скользкие, и старому другу он пинка дать решил, теперь вот Майкл на пути нарисовался - прям куча дел!)))